Официальный сайт Айдан Салаховой
Выставка Айдан Салаховой Fascinans and tremendum в ММСИ
Айдан Салахова на сайте Российской Академии Художеств

— Каким было ваше первое произведение современного искусства?

— Ха! Сейчас вспомню... По-моему, оно называлось «Ожидание», выставлялось на групповых выставках — забыла их название — сначала в Третьяковке, потом в каком-то немецком музее. Оно было розово-сине-голубое, реализм, уходящий в абстракцию. Живопись. Диптих.

— Какое первое произведение современного искусства вы усидели?
— Энди Уорхол. В альбоме. Лет пять-шесть мне было. Не помню, что именно это было. Папа показывал мне альбом. Я потом поняла, что это был Уорхол.

— Какое образование вы получили?

— Я закончила факультет живописи в МГХИ им. Сурикова. На год досрочно.

— Кого вы считаете своими учителями?

— Папу. И Луиз Буржуа

— Как, по вашему мнению, нужно учить современному искусству?

— Мне кажется, что в нашей стране надо давать то классическое образование, которое у нас есть, плюс надо учить всех студентов думать. Вот это сочетание, оно даст какие-то результаты. Потому что западное образование, где учат только думать и не учат классическому ремеслу, тоже дают не очень хорошие результаты.

— А вас учили и тому, и другому?

— Нет, думать я училась сама. Это был трудный процесс, после Суриковского это было очень сложно. Реалистическая школа ставит тебя в такие рамки, что выбраться из них очень трудно. Ее все равно нужно давать — но как один из инструментов выражения мысли.

— Каких художников и какие произведения вы считаете для себя определяющими?

— Мэтью Барни — мне очень понравилась его ретроспектива в Гуггенхайме. Причем раньше, когда я видела его объекты и видео на ярмарках, он не производил на меня такого впечатления. Но когда я увидела все вместе ... Для меня критерием хорошего художника является его способность полностью погружать тебя в свой мир и переворачивать тебе сознание. Олафур Элиассон. Луиз Буржуа. Я очень долго знала ее только по альбомам, не видела ее произведения в реальности. Видела только отдельные произведения. «Паук», это конечно, главное для меня. «Паук» и ее вышивки, текстильные работы.

— Что должен знать зритель, чтобы понять ваши работы?

— Ничего. Я вообще не люблю давать никакие интерпретации своих произведений, у зрителя должен возникать свой контакт с работами.

— Собираете ли вы работы других художников?

— Раньше собирала, а теперь не очень. Слишком много места занимает. Но я не расстаюсь ни с чем, из того что собрала, я ничего не продаю. У меня Кулик висит огромный, Елена Берг, Латышев...

— Что бы вы хотели иметь в вашей коллекции?

— Луиз Буржуа хотела бы. Но денег нет, придется больше зарабатывать... Я бы очень хотела ее небольшую текстильную вещь.

— С кем из художников вы находитесь в диалоге?

— К сожалению, последнее время ни с кем. Такой вакуум. Не с кем обсудить ничего. Сейчас как-то все мало общаются. Хотя я могу назвать художников, которые мне близки в том, что они делают — Олег Кулик, Латышев, Костя Звездочетов.

— Есть ли художники, которых вы считаете своими антагонистами в искусстве?

— Я в таком ключе не думала. Я всех художников люблю.

— Есть ли у вас последователи?

— Ученики у меня есть. Мои студенты в Суриковском. Иногда, к сожалению, они пишут в том же ключе, что и я. Но, слава богу, не все. Я не стремлюсь создать свою школу. Напротив, я стараюсь, чтобы они развивали собственные линии.

— Делите ли вы ваше творчество на какие-то периоды?

— Да. После Суриковского Института были такие творческие метания, плохо формулируемые... Потом, с 1991 года был период академизма. Это была выставка «Золотая исповедь». С 1996 года начинаются работы с живописью и видео, например, «Саспенс». Потом у меня был период, связанный только с фотографиями и инсталляциями, потому что не было мастерской. И последние года три-четыре я занимаюсь тем, чем я занимаюсь сейчас...

— Какова ваша сквозная тема, о чем ваше искусство?

— Женщина.

— Каковы ваши политические взгляды?

— Ой... Я стараюсь быть политически нейтральной, иначе жить невозможно.

— Каково ваше отношение к религии?

— У меня атеистическая позиция. Я смотрю на все религиозные структуры со стороны и считаю, что религии — это системы для управления людьми, и со стороны иногда бывает смешно за всем этим наблюдать.

— Какие политические события, произошедшие на вашей памяти, вы считаете наиболее значительными?

— Стояние у Белого Дома три дня. 1991 год

— Повлиял ли на ваше искусство технический прогресс?

— Да, конечно. Возможность разных технологий расширяет палитру художника. Но я все равно очень тупо делаю видео, на очень простую камеру. Я знаю какие-то технологии, но использую их в очень простом ключе.

— А как произошел переход от простого видео к скульптурам из мрамора, которые вы делаете последнее время?

— Скульптуры родились из персидских миниатюр, моя графика по мотивам этих миниатюр оказалась эскизами к трехмерным объектам. Когда появилась возможность воплощать их в пространстве, я поняла, что я все время делала только эскизы... Мрамор — это такой волшебный камень, я научилась им немножко управлять. Меня сейчас интересует скульптура. То есть живопись и графику я делаю в Москве, для меня это паузы между скульптурами, которые я делаю в Карраре. Это ведь так приятно — потрогать свою идею руками, в пространстве.

— К какому направлению вы себя относите и как вы определяете это направление?

— Понятия не имею. Это не ко мне вопрос.

— Что вам необходимо для работы?

— Спокойствие. И одиночество.

— Какие выставки из тех, в которых вы участвовали, вы считаете самыми важными?

— Последняя Венецианская биеннале. Выставка «Футурология» в Гараже, где я полиптих выставляла. Эта выставка. И еще для меня очень значима была выставка After the wall в 1999 году в стокгольмском Moderna Museum где выставлялась работа «Саспенс».

— Какой у вас любимый музей?

— Музей Гиме в Париже. Очень нравится на Будд смотреть.

— Ваше любимое занятие?

— Лежать в кровати и ничего не делать.

— Что вас больше всего раздражает?

— Распланированный день. Все время хочется сорвать этот план.